05.08.2020
В первой части мы начали разговор о том, почему валовой внутренний продукт (ВВП) Российской Федерации уже много лет топчется на месте. Точнее, его так называемый рост составляет всего 1–1,5 процента в год, что можно отнести к статистической погрешности. И это – при огромных запасах природных ресурсов, энергоносителей. Сегодня мы продолжаем обсуждение этой животрепещущей темы с председателем совета Торгово-промышленной палаты Российской Федерации по финансово-промышленной и инвестиционной политике Владимиром Гамзой.
Ставка удушения
– Почему же в такой ситуации наш Центральный банк долго держал очень высокую ставку рефинансирования (10–15 процентов), хотя ФРС в США опускает ее до 2–1,5 процента. Мы, получается, не даем за счет высокой ставки развиваться своей экономике?
– Как ни странно, в законе о Центральном банке РФ ничего не сказано о его обязательствах развивать экономику страны. В отличие, например, от задач федеральной резервной системы США, в обязанности которой вменена даже поддержка рабочих мест. Наш же ЦБ озабочен только одним: удержать инфляцию. Для этого надо, чтобы в экономике обращалось как можно меньше денег.
Кроме того, у нашего ЦБ теперь нет ставки рефинансирования, а есть так называемая ключевая ставка, которая никакого отношения к классической ставке рефинансирования не имеет. Она давно оторвалась от реалий финансового рынка и является ставкой определения цены привлечения денег в ЦБ у кредитных организаций и различных фискальных решений.
ЦБ даже ввел правило, что кредитные организации кладут деньги на его счета по ставке на один процент ниже его же ключевой ставки. Все эти годы она была, повторим, очень высокой, и банки накопили за счет этой маржи огромные средства, разместив в ЦБ более пяти триллионов рублей резервных денег без всяких рисков для себя. Не жизнь, а малина.
Считаю, Банку России надо вернуться к понятию «ставка рефинансирования», которая должна быть немногим выше или ниже уровня инфляции в зависимости от тренда инфляции.
– У академика Сергея Глазьева, в отличие от либерально-монетаристского блока правительства, есть свои оригинальные решения по выходу экономики из кризиса. Вы согласны с его предложениями?
– Я лично знаком с Сергеем Юрьевичем много лет и разделяю его точку зрения по многим позициям. Он в целом абсолютно прав с точки зрения необходимости структурного реформирования всей нашей экономики. Как и в том, что надо наладить инвестиционный процесс в стране, а ЦБ должен быть его участником, иметь обязанность в обеспечении роста экономики инструментами денежно-кредитной политики. Но очень быстро это не получится, поэтому тут нужны не революционные, а эволюционные решения.
– За последние годы из страны выведено за рубеж 120 миллиардов долларов. Как их вернуть?
– Размер официально размещенных ЦБ за рубежом валютных резервов составляет более 500 миллиардов долларов. Но есть еще огромный объем денег, которые находятся на счетах наших корпораций и компаний в зарубежных банках. По экспертным оценкам (ЦБ не раскрывает цифру), это примерно 100 миллиардов. Есть также деньги, которые в свое время были вывезены за рубеж нашими гражданами и там оставлены: в различных офшорах за рубежом сегодня находится примерно 200 миллиардов долларов.
В целом частный вывоз капитала за все эти годы составил примерно один триллион долларов. Около половины из них – это результат перемещения через границу товара по заниженным ценам, чтобы не платить пошлину. Примерно четверть вывезенного капитала потрачена гражданами на лечение, отдых и развлечения. И еще столько же находится на счетах и в виде недвижимости.
– Есть возможность их как-то вернуть в нашу экономику?
– Как уже говорил, нужен привлекательный инвестиционный климат. Но с точки зрения российской экономики 100–200 миллиардов долларов – не такие уж большие деньги. У нас в стране огромное их количество вращается в теневом секторе экономики. Почти у каждого предпринимателя есть загашник, из которого он платит серую зарплату. Ее объем ежегодно превышает 10 триллионов рублей. Задача в том, чтобы легализовать этот капитал. А сделать это можно только одним способом: объявить всеобщую безусловную уголовную и налоговую амнистию. Сегодня разбираться, кто был прав или виноват за все эти 30 лет, – безумие, и не нужно этого делать. Самое правильное – обнулить сроки ответственности бизнеса и граждан, как обнулили их при голосовании по Конституции по срокам пребывания на высшей государственной должности.
Надо закрыть эту тему раз и навсегда. Глубоко убежден, что если это сделать, то в экономике в течение трех – пяти лет произойдет взрывной рост за счет легализации огромного внутреннего и внешнего теневого капитала.
– Но куда вкладывать бизнесу деньги у нас в стране?
– Стоит отъехать от Москвы на сотню километров – и вы увидите разруху. А если еще дальше, то можно столкнуться с заброшенными фермами, пашнями, угодьями, брошенными заводами и бывшими военными городками, где сегодня живут одни офицеры в запасе и отставке, другие пенсионеры. У нас непочатый край работы для восстановления экономики – ЖКХ, дороги, переработка отходов, мусорные свалки и прочее. Есть где приложить руки в сфере того же импортозамещения. Но у многих предпринимателей выработался комплекс страха: чуть поднимешься – тут же придут «на выручку» товарищи из надзирающих органов…
– Нужен ли сегодня протекционизм государства для продвижения отечественных товаров или рынок сам все разрулит, как нам объясняли птенцы гайдаровской школы в 90-е?
– Обязательно нужен. Посмотрите, как президент США Трамп продвигает свой газ в Европу и пытается пресечь поставки нашего, используя для этого не рыночные, а административные и судебные механизмы, вплоть до санкций.
Но протекционизм должен быть разумным. Вредно как его отсутствие, так и чрезмерность. Отсутствие протекционизма не дает возможности развиваться нашим новым производствам, потому что без протекции конкурировать с высокоразвитыми отраслями зарубежной промышленности просто невозможно, скажем, с теми же корпорациями Samsung, Apple. Поэтому нужно создать условия, при которых они могли бы избежать жесткой конкуренции.
Перекосы в зарплатах
– «Оборонка» во многих случаях является драйвером всей экономики России, поскольку в ней сосредоточены лучшие технологии, станки, кадры. Но президент поставил задачу диверсификации ОПК, к 2030 году там должно производиться до 45 процентов продукции гражданского или двойного назначения. Однако мы уже проходили печальные уроки конверсии 90-х, когда вместо военной продукции стали выпускать кастрюли и поварешки, не получив от этого выгоды. Как не наступить на те же грабли?
– В 2019–2020 годах в составе [делегации] Торгово-промышленной палаты я посетил несколько предприятий ОПК, в том числе крупнейшие – такие как ПО «Туламашзавод», АО «Красмаш». Мы провели круглые столы именно по этой тематике. У нас и руководителей предприятий ОПК сложилось достаточно четкое понимание вопроса.
Высочайшие технологии дают возможность производить, возможно, лучшие в мире образцы гражданской продукции. Но дело в том, что накладные расходы на предприятиях ОПК не просто огромные, они астрономические. Например, затраты на НИОКР и ОКР, которые далеко не всегда могут увенчаться успехом, на создание уникального оборудования и оснастки, которое нельзя использовать для чего-то другого.
Наконец, огромная инфраструктура самих предприятий не может быть сокращена в связи с мобилизационными потребностями на случай войны. Плюс – секретные технологии. Все это серьезно повышает накладные расходы, которые составляют от 100 до 1000 процентов от реальных затрат на производство конкретного изделия. Поэтому кастрюля при ее себестоимости, скажем, в полторы тысячи рублей будет стоить в несколько раз дороже при балансовом определении ее цены. Я уж не говорю о мелкосерийности такой продукции.
ОПК становится невыгодно клепать гражданскую продукцию. Это нерешаемая проблема без принятия специального закона, который бы определил расчет стоимости такой продукции, налогообложение и другие тонкости. Вопросов здесь много, и решать их нужно системно, на самом высоком уровне, возможно, с созданием специальной рабочей группы, совместно с руководством предприятий ОПК. Двигаться в этом направлении и выполнять указ президента, безусловно, надо. Тем более при уже объявленном уменьшении размера гособоронзаказа на пять процентов.
– Задачи перед страной стоят огромные. Но по силам ли они «эффективным менеджерам» ельцинского разлива? Почему до сих пор в органах госуправления, на руководящих постах многих корпораций и холдингов продолжают сидеть такие, как Чубайс?
– Что касается Чубайса, то это политический вопрос, который может решить только президент. Если же говорить о других, кто действительно остался с 90-х годов на очень высоких должностях, то среди них есть достаточно успешные управленцы. Но присутствуют и те, кому, мне кажется, действительно пора на покой.
Однако порою здесь сказывается фактор личного знакомства, привязанности и бытового комфорта, когда их руководители, высшие должностные лица, исходят не столько из компетентности подчиненных, сколько из их личной преданности. Но то, что в стране есть кадровая проблема, это совершенно очевидно, и ее надо решать.
Готовить кадры необходимо не только на уровне президентских грантов, но прежде всего со школьной и студенческой скамьи. Можно сколько угодно ругать Советский Союз, но кадровая система там была одной из лучших в мире. Невозможно было пробраться на пост министра, не постояв в юности у станка, не пройдя всю кадровую иерархическую лестницу. И к этой системе надо сегодня возвращаться.
Мне не нравится создание отдельных всевозможных элитных школ типа «Сириуса» или «Сколково». Но буду рад, если такие школы появятся во всех регионах страны для одаренных детей. Более того, для всех должны работать социальные лифты, иначе наша молодежь как уезжала, так и будет уезжать за границу, а страна готовить талантливых специалистов за государственные деньги для зарубежных транснациональных корпораций.
Беседовал Олег Фаличев
Опубликовано в выпуске № 29 (842) за 4 августа 2020 года
Источник: https://vpk-news.ru/articles/58053
В первой части мы начали разговор о том, почему валовой внутренний продукт (ВВП) Российской Федерации уже много лет топчется на месте. Точнее, его так называемый рост составляет всего 1–1,5 процента в год, что можно отнести к статистической погрешности. И это – при огромных запасах природных ресурсов, энергоносителей. Сегодня мы продолжаем обсуждение этой животрепещущей темы с председателем совета Торгово-промышленной палаты Российской Федерации по финансово-промышленной и инвестиционной политике Владимиром Гамзой.
Ставка удушения
– Почему же в такой ситуации наш Центральный банк долго держал очень высокую ставку рефинансирования (10–15 процентов), хотя ФРС в США опускает ее до 2–1,5 процента. Мы, получается, не даем за счет высокой ставки развиваться своей экономике?
– Как ни странно, в законе о Центральном банке РФ ничего не сказано о его обязательствах развивать экономику страны. В отличие, например, от задач федеральной резервной системы США, в обязанности которой вменена даже поддержка рабочих мест. Наш же ЦБ озабочен только одним: удержать инфляцию. Для этого надо, чтобы в экономике обращалось как можно меньше денег.
Кроме того, у нашего ЦБ теперь нет ставки рефинансирования, а есть так называемая ключевая ставка, которая никакого отношения к классической ставке рефинансирования не имеет. Она давно оторвалась от реалий финансового рынка и является ставкой определения цены привлечения денег в ЦБ у кредитных организаций и различных фискальных решений.
ЦБ даже ввел правило, что кредитные организации кладут деньги на его счета по ставке на один процент ниже его же ключевой ставки. Все эти годы она была, повторим, очень высокой, и банки накопили за счет этой маржи огромные средства, разместив в ЦБ более пяти триллионов рублей резервных денег без всяких рисков для себя. Не жизнь, а малина.
Считаю, Банку России надо вернуться к понятию «ставка рефинансирования», которая должна быть немногим выше или ниже уровня инфляции в зависимости от тренда инфляции.
– У академика Сергея Глазьева, в отличие от либерально-монетаристского блока правительства, есть свои оригинальные решения по выходу экономики из кризиса. Вы согласны с его предложениями?
– Я лично знаком с Сергеем Юрьевичем много лет и разделяю его точку зрения по многим позициям. Он в целом абсолютно прав с точки зрения необходимости структурного реформирования всей нашей экономики. Как и в том, что надо наладить инвестиционный процесс в стране, а ЦБ должен быть его участником, иметь обязанность в обеспечении роста экономики инструментами денежно-кредитной политики. Но очень быстро это не получится, поэтому тут нужны не революционные, а эволюционные решения.
– За последние годы из страны выведено за рубеж 120 миллиардов долларов. Как их вернуть?
– Размер официально размещенных ЦБ за рубежом валютных резервов составляет более 500 миллиардов долларов. Но есть еще огромный объем денег, которые находятся на счетах наших корпораций и компаний в зарубежных банках. По экспертным оценкам (ЦБ не раскрывает цифру), это примерно 100 миллиардов. Есть также деньги, которые в свое время были вывезены за рубеж нашими гражданами и там оставлены: в различных офшорах за рубежом сегодня находится примерно 200 миллиардов долларов.
В целом частный вывоз капитала за все эти годы составил примерно один триллион долларов. Около половины из них – это результат перемещения через границу товара по заниженным ценам, чтобы не платить пошлину. Примерно четверть вывезенного капитала потрачена гражданами на лечение, отдых и развлечения. И еще столько же находится на счетах и в виде недвижимости.
– Есть возможность их как-то вернуть в нашу экономику?
– Как уже говорил, нужен привлекательный инвестиционный климат. Но с точки зрения российской экономики 100–200 миллиардов долларов – не такие уж большие деньги. У нас в стране огромное их количество вращается в теневом секторе экономики. Почти у каждого предпринимателя есть загашник, из которого он платит серую зарплату. Ее объем ежегодно превышает 10 триллионов рублей. Задача в том, чтобы легализовать этот капитал. А сделать это можно только одним способом: объявить всеобщую безусловную уголовную и налоговую амнистию. Сегодня разбираться, кто был прав или виноват за все эти 30 лет, – безумие, и не нужно этого делать. Самое правильное – обнулить сроки ответственности бизнеса и граждан, как обнулили их при голосовании по Конституции по срокам пребывания на высшей государственной должности.
Надо закрыть эту тему раз и навсегда. Глубоко убежден, что если это сделать, то в экономике в течение трех – пяти лет произойдет взрывной рост за счет легализации огромного внутреннего и внешнего теневого капитала.
– Но куда вкладывать бизнесу деньги у нас в стране?
– Стоит отъехать от Москвы на сотню километров – и вы увидите разруху. А если еще дальше, то можно столкнуться с заброшенными фермами, пашнями, угодьями, брошенными заводами и бывшими военными городками, где сегодня живут одни офицеры в запасе и отставке, другие пенсионеры. У нас непочатый край работы для восстановления экономики – ЖКХ, дороги, переработка отходов, мусорные свалки и прочее. Есть где приложить руки в сфере того же импортозамещения. Но у многих предпринимателей выработался комплекс страха: чуть поднимешься – тут же придут «на выручку» товарищи из надзирающих органов…
– Нужен ли сегодня протекционизм государства для продвижения отечественных товаров или рынок сам все разрулит, как нам объясняли птенцы гайдаровской школы в 90-е?
– Обязательно нужен. Посмотрите, как президент США Трамп продвигает свой газ в Европу и пытается пресечь поставки нашего, используя для этого не рыночные, а административные и судебные механизмы, вплоть до санкций.
Но протекционизм должен быть разумным. Вредно как его отсутствие, так и чрезмерность. Отсутствие протекционизма не дает возможности развиваться нашим новым производствам, потому что без протекции конкурировать с высокоразвитыми отраслями зарубежной промышленности просто невозможно, скажем, с теми же корпорациями Samsung, Apple. Поэтому нужно создать условия, при которых они могли бы избежать жесткой конкуренции.
Перекосы в зарплатах
– «Оборонка» во многих случаях является драйвером всей экономики России, поскольку в ней сосредоточены лучшие технологии, станки, кадры. Но президент поставил задачу диверсификации ОПК, к 2030 году там должно производиться до 45 процентов продукции гражданского или двойного назначения. Однако мы уже проходили печальные уроки конверсии 90-х, когда вместо военной продукции стали выпускать кастрюли и поварешки, не получив от этого выгоды. Как не наступить на те же грабли?
– В 2019–2020 годах в составе [делегации] Торгово-промышленной палаты я посетил несколько предприятий ОПК, в том числе крупнейшие – такие как ПО «Туламашзавод», АО «Красмаш». Мы провели круглые столы именно по этой тематике. У нас и руководителей предприятий ОПК сложилось достаточно четкое понимание вопроса.
Высочайшие технологии дают возможность производить, возможно, лучшие в мире образцы гражданской продукции. Но дело в том, что накладные расходы на предприятиях ОПК не просто огромные, они астрономические. Например, затраты на НИОКР и ОКР, которые далеко не всегда могут увенчаться успехом, на создание уникального оборудования и оснастки, которое нельзя использовать для чего-то другого.
Наконец, огромная инфраструктура самих предприятий не может быть сокращена в связи с мобилизационными потребностями на случай войны. Плюс – секретные технологии. Все это серьезно повышает накладные расходы, которые составляют от 100 до 1000 процентов от реальных затрат на производство конкретного изделия. Поэтому кастрюля при ее себестоимости, скажем, в полторы тысячи рублей будет стоить в несколько раз дороже при балансовом определении ее цены. Я уж не говорю о мелкосерийности такой продукции.
ОПК становится невыгодно клепать гражданскую продукцию. Это нерешаемая проблема без принятия специального закона, который бы определил расчет стоимости такой продукции, налогообложение и другие тонкости. Вопросов здесь много, и решать их нужно системно, на самом высоком уровне, возможно, с созданием специальной рабочей группы, совместно с руководством предприятий ОПК. Двигаться в этом направлении и выполнять указ президента, безусловно, надо. Тем более при уже объявленном уменьшении размера гособоронзаказа на пять процентов.
– Задачи перед страной стоят огромные. Но по силам ли они «эффективным менеджерам» ельцинского разлива? Почему до сих пор в органах госуправления, на руководящих постах многих корпораций и холдингов продолжают сидеть такие, как Чубайс?
– Что касается Чубайса, то это политический вопрос, который может решить только президент. Если же говорить о других, кто действительно остался с 90-х годов на очень высоких должностях, то среди них есть достаточно успешные управленцы. Но присутствуют и те, кому, мне кажется, действительно пора на покой.
Однако порою здесь сказывается фактор личного знакомства, привязанности и бытового комфорта, когда их руководители, высшие должностные лица, исходят не столько из компетентности подчиненных, сколько из их личной преданности. Но то, что в стране есть кадровая проблема, это совершенно очевидно, и ее надо решать.
Готовить кадры необходимо не только на уровне президентских грантов, но прежде всего со школьной и студенческой скамьи. Можно сколько угодно ругать Советский Союз, но кадровая система там была одной из лучших в мире. Невозможно было пробраться на пост министра, не постояв в юности у станка, не пройдя всю кадровую иерархическую лестницу. И к этой системе надо сегодня возвращаться.
Мне не нравится создание отдельных всевозможных элитных школ типа «Сириуса» или «Сколково». Но буду рад, если такие школы появятся во всех регионах страны для одаренных детей. Более того, для всех должны работать социальные лифты, иначе наша молодежь как уезжала, так и будет уезжать за границу, а страна готовить талантливых специалистов за государственные деньги для зарубежных транснациональных корпораций.
– Но этого мало. Мы срочно должны устранить перекосы в оплате труда различных категорий специалистов. Ведь их размер стимулирует приток или отток работников в ту или иную отрасль экономики, общественной деятельности. Наши уважаемые футболисты, не выигравшие ни одного первенства Европы или мира, через два-три года карьеры становятся долларовыми миллионерами. Кто и почему установил им такие зарплаты. Не пора ли навести и здесь порядок?
– Не знаю, кому пришла в голову мысль содержать наших бездарных футболистов за счет государственных корпораций. Меня это точно коробит. Как, впрочем, и зарплаты руководителей этих корпораций. Убежден, что они просто избыточны. Смешно, когда министры имеют заработную плату во много раз меньше, чем руководители корпораций, которые в этой отрасли работают.
Что касается тех, кто за миллионы долларов пинает мячики на поле, то, слава богу, президент уже высказался на этот счет. Как я понял, его это тоже, мягко говоря, удивляет. Надеюсь, что здесь будут внесены необходимые поправки. Потому что подобная «благотворительность» – от лукавого. Чтобы не было такой безумной, дармовой зарплаты, всем государственным корпорациям необходимо категорически запретить заниматься спонсированием. Пусть перечисляют деньги в бюджет, а государство само решит, как с ними поступить, на какие социальные нужды направить. Благотворительность – это частное дело.
Или взять навязчивую рекламу госкорпораций. Что рекламировать, скажем, Газпрому на нашем телевидении? То, что Газпром – народное достояние? Вряд ли это увеличит количество граждан, обеспеченных газом, а его добыча резко возрастет. Ведь на половине территории страны, особенно в глубинке, люди до сих пор живут без газа, не имея возможности подключиться к трубам, протянутым за рубеж.
Поэтому, соглашусь с вами, здесь тоже надо наводить порядок, поскольку, убежден, эффективная экономика и справедливость в нашей стране – понятия неразрывные.
– Не знаю, кому пришла в голову мысль содержать наших бездарных футболистов за счет государственных корпораций. Меня это точно коробит. Как, впрочем, и зарплаты руководителей этих корпораций. Убежден, что они просто избыточны. Смешно, когда министры имеют заработную плату во много раз меньше, чем руководители корпораций, которые в этой отрасли работают.
Что касается тех, кто за миллионы долларов пинает мячики на поле, то, слава богу, президент уже высказался на этот счет. Как я понял, его это тоже, мягко говоря, удивляет. Надеюсь, что здесь будут внесены необходимые поправки. Потому что подобная «благотворительность» – от лукавого. Чтобы не было такой безумной, дармовой зарплаты, всем государственным корпорациям необходимо категорически запретить заниматься спонсированием. Пусть перечисляют деньги в бюджет, а государство само решит, как с ними поступить, на какие социальные нужды направить. Благотворительность – это частное дело.
Или взять навязчивую рекламу госкорпораций. Что рекламировать, скажем, Газпрому на нашем телевидении? То, что Газпром – народное достояние? Вряд ли это увеличит количество граждан, обеспеченных газом, а его добыча резко возрастет. Ведь на половине территории страны, особенно в глубинке, люди до сих пор живут без газа, не имея возможности подключиться к трубам, протянутым за рубеж.
Поэтому, соглашусь с вами, здесь тоже надо наводить порядок, поскольку, убежден, эффективная экономика и справедливость в нашей стране – понятия неразрывные.
Беседовал Олег Фаличев
Опубликовано в выпуске № 29 (842) за 4 августа 2020 года
Источник: https://vpk-news.ru/articles/58053